Пресс-центр

Сейчас, когда большая часть мира мечтает о китайских инвестициях, почти былинными кажутся времена, когда казахстанский бизнес вкладывался в индустриализацию самого Китая. В 2004 году Раимбек Баталов (№ 27 рейтинга) стал первым отечественным бизнесменом, построившим в КНР завод по производству соков со 100 % казахстанским частным капиталом. Разумеется, с прицелом на огромный, но очень закрытый китайский рынок FMCG.

«Мы запустили завод практически в чистом поле, выделенном под индустриальную свободную экономическую зону - кроме нас там на 1000 га была только одна корейская компания, фармацевтическая, кажется», - вспоминает Баталов. Это был период, когда Китай только начал развивать свою западную окраину: СЭЗ находилась в Урумчи. «Буквально «за забором», туда лететь из Алматы, как в Астану, - час двадцать», - улыбается собеседник.

Завода этого в структуре холдинга Raimbek больше нет. Хотя все со старта пошло достаточно хорошо, и казахстанским сокам даже удалось закрепиться в нескольких регионах за пределами СУАР. Но начался финансовый кризис, у компании возникли проблемы с фондированием и, когда появилось выгодное предложение от одного из китайских девелоперов, Баталов не стал испытывать судьбу. Он до сих пор считает выход из проекта достаточно успешным: «Землю продали девелоперам, бренд купила другая местная компания, мы закрыли все свои обязательства и что-то еще на этом заработали».

Правда, сохранить долю рынка не удалось. Вступая в ВТО, Китай смог выторговать себе очень выгодные условия (соответствующие, впрочем, масштабам). По сокам и напиткам, по словам Баталова, ввозные пошлины сегодня доходят до 50 %: «Поэтому продаем через «узкое горлышко» «Хоргоса». Конечно, ждем и надеемся - но пока только так». Ожидания связаны с договоренностями Нурсултана Назарбаева и Си Цзиньпина о том, что Китай приоткроет свой рынок продуктов питания для казахстанских производителей. Сейчас идут притирки на уровне минсельхозов и ветеринарных служб двух стран. На данный момент, если говорить о продукции, готовой к употреблению, соседи открыли доступ только для меда и мяса МРС.

Между тем замещение нефтяного экспорта чем угодно несырьевым все больше становится для Казахстана вопросом даже не перспектив развития, а просто возвращения к тому уровню государственных и частных доходов, который был до падения сырьевых цен. Баталов считает, что прогресс есть — программы становятся более продуманными, новая экспортная политика написана качественно: «Очень правильно, что выбраны приоритетные отрасли. В сельском хозяйстве, понятно, мы не можем конкурировать по производительности ни с американцами, ни с китайцами, ни с европейцами, поэтому приоритетная специфика - это органика. Зонтичные бренды - тоже верно. Определенные инструменты созданы еще раньше, они действительно рабочие, грех жаловаться, наша компания ими пользуется».

Так, по словам бизнесмена, зайти масштабно в российские сети Raimbek помог KAZNEX INVEST (теперь «КазахИнвест». - Прим. ред.): «Самостоятельно сделать это было бы практически невозможно. А с государством они разговаривают более охотно, чем с нашими компаниями по отдельности. Кроме того, KAZNEX INVEST очень правильные вещи делал в плане выставок. Понятно, что участие в специализированной выставке -не вопрос для любой компании, но вместе, в пуле сразу нескольких отечественных производителей, это гораздо эффективнее, даже элементарно с точки зрения расходов». Речь, конечно, идет о крупных федеральных сетях - в региональных, сибирских и уральских компания присутствует с начала века. В 2015 году Raimbek зашел в Dixi (входит в российский топ-5 федеральных сетей с учетом иностранных и по состоянию на 31 января 2016 года управляла 2710 магазинами общей торговой площадью 909 515 м2).

Соки холдинг успешно экспортирует в Россию не первый год, а в 2017-м вышел туда с собственным брендом макарон (Mamma Mia, выпускается на мощностях «Цесна-Астык»). На вопрос, каково конкурировать с российскими производителями продуктов питания на их собственном рынке, Баталов усмехается: «Ну, мы же как-то конкурируем уже 20 лет на маленьком казахстанском рынке с такими мировыми лидерами, как Coca-Cola и PepsiCo. В России продукция Raimbek и RESMI (мажоритарный акционер - Кайрат Мажибаев, № 23 рейтинга. - Прим. ред.) достаточно конкурентна, мы заняли свою нишу». Впрочем, бизнесмен признает, что кое-что упростило высвобождение украинской доли: «Нам повезло, но это рынок. Когда украинский товар стоял, мы, в принципе, тоже заходили и были конкурентоспособны».

Сейчас Raimbek совместно с казахстанскими компаниями ведет переговоры с другими федеральными сетями. Помимо России, холдинг активен в Таджикистане и Кыргызстане. В Грузии продукция Raimbek - № 1 среди импортных соков, занимает более 50 % сегмента. А вот Туркменистан неожиданно после десяти лет успешной работы там практически закрылся, введя заградительные пошлины. Узбекистан - в самых ближайших планах, ждали только либерализации валютного рынка. «Мы не видели смысла оставлять прибыль в сомах и не понимать, что с этим делать. Узбекский рынок нам понятен, технологии отработаны, зайдем быстро», - уверен Баталов.

В прошлом году компания зашла и в Монголию. Бизнесмена не смущает небольшая емкость тамошнего рынка (3 млн человек на начало 2017 года). «А какая разница? Мы сегодня, например, общались с Джо Галло, хозяином крупной американской винной компании стоимостью $11 млрд (локомотив калифорнийского виноделия E&J. Gallo Winnery, поставляющий продукцию в 90 стран мира. - Прим. ред.). Казалось бы, ну что ему Казахстан с нашим крошечным по сравнению с США объемом? Но он едет по маршруту Алматы-Астана-Баку, смотрит гипермаркеты и рестораны. Любая современная компания отрабатывает любой рынок, если есть потенциал», - рассуждает Баталов.

Сейчас доля экспорта в выручке холдинга - 15 %, в этом году надеются довести ее до 20 %. Доля внутреннего рынка по сокам, напиткам и нектарам - 21 %.

Однако привлечение новых инвестиций в производство достаточных объемов экспортной продукции в Казахстане остается проблематичным, пока не решены системные вопросы, считает собеседник. Например, капитальные затраты в сельском хозяйстве съедают эффективность и не дают снизить себестоимость до устойчивой конкурентоспособности на внешних рынках. «САРЕХ по любому животноводческому проекту в Казахстане - один из самых высоких в мире, потому что стадо нужно вести из-за рубежа. У нас есть племенные хозяйства, но они выдают 1500-2000 голов в год. Это всего одна средняя ферма. Или взять корма. Как можно сделать их дешевле и эффективнее, когда 90% земли у нас поливается арычным путем?» - говорит Баталов. И приводит в пример Беларусь (там Raimbek Agro выпускает сгущенное молоко): «Инвестиции, которые делает белорусское правительство в сельское хозяйство, его инфраструктуру, науку и так далее, в разы превышают те, что мы делаем в Казахстане. Россия в 2,5 раза больше инвестирует в молочную отрасль, нежели Казахстан. Кто сколько проинвестировал, тот столько и получает».

Несколько лет назад Raimbek посадил 20 га фруктового сада в Алматинской области. Яблоки уже вовсю перерабатываются в сок (бренд «Juicy Туган Жер» изготавливается из сырья, выращенного в Казахстане), но эксперимент так и остался экспериментом. «Мы это сделали для того, чтобы понять, насколько государственная политика эффективна в части производства плодоовощной продукции. Пока САРЕХ слишком высокий для того, чтобы самим растить сырье. Но переработку мы определили в качестве одной из приоритетных задач: перерабатываем яблоки и томаты местных производителей на местных же мощностях», - поясняет Баталов. Он рассказывает, как в свое время компартия Китая поставила задачу выйти на первое место в мире по производству яблок. Сегодня Raimbek, всегда очень тщательно относящийся к выбору поставщиков сырья, покупает яблоки и у китайцев. «Пять-десять лет назад китайские производители вообще не проходили у нас по качеству. Но за объемом пришло качество. У них есть небольшой объем очень качественного товара, который дешевле аналогов на 5-10%. Частично за счет логистики, а также за счет госпрограмм -там в дотации на завоевание доли рынка направляются достаточно серьезные средства», - говорит бизнесмен.

Но дело не только в деньгах или их количестве. По мнению Баталова, именно у Китая надо учиться Казахстану госрегулированию в решении стратегических задач: «В СЭЗ Урумчи мы на своей шкуре испытали, как это должно быть. Там было реальное «одно окно» и никакой бюрократии, никакой коррупции со стороны китайских органов. Нам просто предложили выбрать любой участок и подключили к электричеству и воде. Кроме того, преференции они давали только тем инвесторам, кто приходил с новыми технологиями. Нас проверяли сначала на центральном уровне, потом на местном: последние ли технологии и оборудование везем? В целом, считаю, подход абсолютно правильный. И самый важный момент - у них программы с делом не расходятся. Сейчас все те индустриальные зоны заполнены и успешно работают на экспорт. Понятно, что мир меняется, например, отмирают неэкологичное производство, примитивная металлообработка. Но в свое время они выполнили определенные внутренние задачи по занятости и обеспечению страны продукцией первичного передела. Теперь там двигаются дальше, с упором на технологии и качество».

Как полагает собеседник, в части поддержки продвижения экспорта госпрограммы и госинструменты в Казахстане работают лучше, чем те, что имеются для производства этой самой экспортной продукции. Глава Raimbek очень рассчитывает в этом плане на СЭЗ «Хоргос». Когда-то он активно через деловой совет ШОС продвигал идею создания СЭЗ в районе станции «Достык», его поддержал тогдашний премьер Карим Масимов и крупные китайские ассоциации. Китайцы говорили: «Ты же знаешь, как это работает: сделайте зеркально, и мы готовы свои производства начинать переносить на казахстанскую территорию». Но вмешался финансовый кризис. Теперь, когда инфраструктура на «Хоргосе» создана, деловой совет ШОС подключится к освоению СЭЗ: «Ждут только поправок в законодательство, чтобы ввели принцип «одного окна». Для Казахстана это архиважно - на «Хоргосе» можно создать совершенно новые экспортные отрасли».

В качестве примера Баталов приводит кожевенную индустрию, которая была сформирована китайцами на границе с Казахстаном буквально за десятилетие. Теперь казахстанская сырая кожа в засоленном виде идет в основном туда. Китайцы обрабатывают ее и уже готовую отправляют на юго-восток - для мебельной и автомобильной промышленности. «Представляете, какой для нас шанс, если они перенесут к нам одно из своих кожевенных производств, с учетом наших планов по животноводству? Это же готовый сбыт! Емкость только российского рынка кожевенной продукции - более $10 млрд. Инфраструктура есть, дешевые контейнерные перевозки есть. Мы же раскачали в свое время рынок соков практически с нуля - когда начинали, все было только импортное, вплоть до израильского. Теперь здесь доминируют казахстанские компании», - с воодушевлением говорит Баталов.

Он считает, что Казахстан просто обязан воспользоваться программой «Один пояс — один путь»: «Через нас идет основной железнодорожный транзит на Европу, это один самых важных и самых больших рынков после Америки и, наверное, Юго-Восточной Азии». По ощущениям бизнесмена, в последнее время активизировались и западные инвесторы из несырьевого сектора, которые приглядываются к Казахстану как к плацдарму: «Я считаю, что в целом у нас огромные перспективы в связи с близостью к двум большим рынкам: Китаю и СНГ».

Есть, впрочем, один аспект, который продолжает вызывать беспокойство у главы Raimbek - устойчивость национальной валюты и прозрачность монетарной политики. «Это отдельная тема, но она тоже - часть экспортной и инвестиционной политики. В бизнесе очень важно доверие, в том числе и доверие к государству. Мы хотим понимания валютной политики Нацбанка, которого нет. Объявлен свободный плавающий курс, но по механизмам мы понимаем, что это не вполне так», - отмечает Баталов, вспоминая те девять месяцев 2014 - 2015 годов, когда рубль уже ушел в свободное плавание, а тенге продолжал сидеть на сдувающейся подушке Нацфонда. «За эти несколько месяцев мы потеряли столько на внутреннем рынке, я имею в виду долю, сколько не теряли за всю свою историю. Потерять место на полке легко, когда имеешь дело с таким конкурентом, как российский бизнес, а чтобы потом его вернуть, требуется уже гораздо больше инвестиций. Поэтому, когда некоторые чиновники говорят: «Да ладно, что вы там потеряли, потом нагоните» - просто люди фундаментально не понимают основ бизнеса», — говорит Баталов. Его не радует, а настораживает то, что растет курс рубля к тенге, хотя, казалось бы, это увеличивает экспортную выручку и дает ценовую фору в конкурентной борьбе. «Мы не хотим разово заработать, потому что боимся так же разово потерять. Мы хотим стабильности, потому что смотрим на этот рынок и на этот бизнес в долгосрочном периоде. Где-то мы перетерпим, где-то больше заработаем и перекроем там, где меньше, но должны быть одинаковые правила игры для всех. И все должны их знать», - подчеркивает собеседник.

Пока же в отсутствие новых внешних шоков Raimbek снова растет: в 2016 году выручка увеличилась на 13 % по сравнению с 2015-м. Не то чтобы стремительно, но в 2 - 2,5 раза выше рынка, в зависимости от сегмента.